«Я – ДОН КИХОТ, КОТОРЫЙ ВЕРИТ В ЛЮБОВЬ»

Правнук знаменитого богомаза XVIII века. Внук провинциального врача, члена Нью-Йоркского гипнотического общества. Любимый актер Тарковского, трижды не принятый в театральный институт по причине… «профнепригодности». Анатолий Солоницын, романтик, для которого понятия «дружба» и «честность» не были только словами.
Он вел дневник. Поверял ему свои печали и радости, размышления о жизни, искусстве. Однажды записал: «Я – романтик. Худой Дон Кихот, который верит в дружбу, в любовь, в честность и верность. Взамен я редко что-нибудь получаю». Его жизнь и судьба – цепь преодолений, препятствий, трудностей, непонимания со стороны окружающих. «И вечный бой, покой нам только снится» – это словно про Солоницына сказано. 

***
В детстве ему пришлось бороться даже с собственным… именем. Он ведь в 1934-м родился. Кто историю знает, то сразу поймет, в чем дело, – вся страна следила за подвигом челюскинцев. Отец будущего актера, журналист, ответственный секретарь «Горьковской правды», вдохновленный подвигом полярников, назвал младшего сына в честь руководителя экспедиции Отто Юльевича Шмидта. Отто Солоницын какое-то время жил со своим именем в ладу, пока не началась война. Он перестал откликаться на немецкое имя и потребовал, чтобы все называли его Толей, Анатолием. Но по документам так и остался Отто.
Семья кочевала – после войны переехали в Саратов, потом отца направили на работу в Киргизию, во Фрунзе. И душа Анатолия тоже «кочевала», по сторонам посматривала – после восьмого класса поступил в строительный техникум, но профессия слесаря-инструментальщика вдохновляла не очень. Он сбегал с занятий в кино, при любой возможности ходил в театр. В художественной самодеятельности занимался, стихи читал, куплеты исполнял и даже имел успех у публики. Строгий папа сыновней «любви к искусствам» не разделял, прозвище Толику придумал – «ценитель субреток». Но ценитель папу не послушался и поехал в Москву – в ГИТИС поступать. Три раза поступал и три раза слышал: «профнепригоден». Горечь поражения вылилась в признание в письме к брату: «А бездарные люди с черными красивыми волосами и большими выразительными глазами поступали… Для института нужна внешность, а потом уже все остальное…»
Не было у него ни красивой шевелюры, ни больших глаз, ни красоты сказочной, зато было у него другое, может, еще более важное качество: убежденность в том, что имеет право выходить на сцену. Что не слесарное дело, а актерство его призвание. И за это готов был он поспорить с самой судьбой. Удача улыбнулась в Свердловске, где в худом юноше все же разглядели что-то, в театральную студию приняли. Там, в Свердловске, он и работать остался – правда, ничего значительного не сыграл, роли в основном были небольшие.
Он всегда жадно хотел играть. Страстно хотел работать. Какой ценой – ему было не безразлично. Многое в теат­ральной жизни не принимал, записывая в дневнике: «Двуликость людей театра волнует меня все больше и больше. Говорят одно, делают другое. Врут друг другу и даже самим себе. В театре бытует выражение – «завоевать положение». Завоевать! Положение! Сколько мерзости в этих двух словах, влезших в искусство с черного хода! Я пришел в театр не завое­вывать, а работать, творить».
Чтобы творить, мотался по городам и весям, меняя ради интересной роли театры. Из Свердловска – в Таллин, где к юбилею Леонида Андреева поставили спектакль по забытой его пьесе «Тот, кто получает пощечины», пригласили Солоницына. Потом уехал в Ленинград, в театр Ленсовета, оттуда – в Москву, когда Андрей Тарковский позвал сыграть Гамлета в Ленкоме. Но это случится позже, когда имя Солоницына уже будет у всех на устах.
Он из тех, к кому успех приходит не сразу, словно испытывая на прочность: мол, ты поди-ка, пострадай, ждать научись, терпению научись. 31 ему уже было, когда неожиданно получил предложение сняться в кино. Молодой и тогда еще свердловский режиссер Глеб Панфилов пригласил на главную роль в фильм «Дело Курта Клаузевица». Случилось то самое «вдруг», когда нежданно-негаданно судьба поворачивается к человеку лицом, меняя круто жизнь. Так в жизнь Анатолия Солоницына вошел кинема­тограф. 

***
Как, каким «средним ухом» услышал он в себе эту готовность сыграть Андрея Рублева? Прочитал в журнале «Искусство кино» сценарий и заболел им. Несколько дней маялся, а потом взял отгулы в театре и по­ехал в Москву. Опять в Москву. Только теперь туда ехал не скромный абитуриент, а профессиональный артист, четко знающий, ради чего едет. Не за славой, нет, – какая слава, никто его не звал, не ждал. Он просто очень хотел сыграть Андрея Рублева. Он чувствовал, что сможет его сыграть. Видимо, огонь желания и Тарковскому передался. Он увидел в никому неизвестном 34-летнем провинциале русского иконописца. На главную роль уже был утвержден Станислав Любшин, поэтому неожиданное решение Тарковского поменять актера принято было съемочной группой в штыки. Да кто такой этот Солоницын? Откуда он? Из Свердловска? И что?
Тарковского согнуть – немыслимое дело. Он вопреки всем шепотам и шорохам кандидатуру Солоницына отстоял. Взял фотографии двадцати актеров, в том числе и Любшина, пробовавшихся на главную роль, и отнес к историкам, специалистам по древнерусскому искусству. Разумеется, как точно выглядел иконописец, никто не знал, но все, как один, выбрали фотографию Солоницына.
Через много-много лет дочь актера Лариса, киновед по образованию, скажет: «Тарковский был режиссером, требующим абсолютного к себе доверия, беспрекословного подчинения. А отец как раз считал: высшая актерская доблесть – точное выполнение замысла режиссера. Они идеально совпали по своим внутренним позициям». «Андрей Рублев», «Солярис», «Зеркало», «Сталкер» – фильмы, которые представить без участия Солоницына невозможно. Тарковский стал главным режиссером в его судьбе. Но и для Тарковского этот худой, нескладный человек с лицом нев­растеника стал талисманом. Даже если в сценарии не было подходящей роли для Солоницына, то Тарковский ее придумывал, подобно Прохожему в «Зеркале».


Ради Тарковского актер был согласен на любые жертвы. Нет, не было это растворением в другом человеке, то была безграничная вера в то, что вот именно здесь, именно так и делается настоящее искусство. Когда перед съемкой финальной сцены, той самой, где Рублев после обета молчания должен был заговорить, Тарковский сказал: «Толя, ты должен помолчать месяц, а то и два, чтобы голос стал старческим, надтреснутым», актеру этого показалось мало, и он не только два месяца молчал, объясняясь жестами и знаками, он ведь за несколько дней до съемок перетянул горло шарфом так, что чуть было не посадил связки. Наталья Бондарчук вспоминала: «Когда мы снимались в «Солярисе», мне было всего 18 лет, но мне казалось, что Анатолий младше меня. Он был ранимым ребенком. И Тарковский пользовался этой его доверчивостью. Он доводил Солоницына до такого состояния, что у того дрожали зрачки и руки. «Толя, у меня сердце болит!» – кричал Тарковский. И Толя так переживал и нервничал, что расстроил любимого режиссера, что начинал играть именно то, что нужно было Тарковскому».
Жестоко? С точки зрения обывателя, наверное. А с точки зрения человека искусства?
Когда Тарковский собирался ставить на телевидении «Идиота», на роль рассказчика – самого Достоевского – позвал любимого актера. И Солоницын решил, что нужно сделать пластическую операцию, чтобы стать похожим на великого русского писателя. Чтобы никакого грима, никакого! Тарковский пришел в ужас: «С ума сошел, ты же тогда больше играть не сможешь, с лицом-то Федора Михайловича!» На что Солоницын ответил: «Если я сыграю Достоевского, зачем мне что-то еще играть?»
Постановка та не осуществилась, а Достоевского Солоницын позже сыграл в фильме Александра Зархи «26 дней из жизни Достоевского», получил за эту роль приз на престижном кинофестивале в Берлине. 

***
Признание, разумеется, дорого каждому артисту. Но не призу заграничному радовался больше всего Солоницын, а присвоенному в 1981 году званию «Заслуженный артист РСФСР». Это означало, что за один съемочный день теперь он будет получать больше – один из самых талантливых и востребованных советских актеров нуждался в деньгах постоянно. От киношных заработков, от гонораров за концерты зависел сильно. Семью-то нужно было кормить: дома его ждали две Ларисы – жена и дочь. Семейная жизнь тихой не была: конфликты, бури, ссоры, примирения, то пир горой, то карман пустой. Он – компанейский, любитель пошутить. Лариса строго: «Толя, не будь клоуном». А он и дочь воспитывал не тривиально: вместо сказок читал ей на ночь свои роли, особенно хорошо засыпала Лариса-младшая под… «Бориса Годунова», к работе над которым в театре – позвали в новосибирский «Красный факел» – готовился Солоницын.
Он вообще был очень домашним человеком. О семье всегда мечтал. Легкие романчики – это не про него. Первый раз женился на гримерше из театра. Брак недолгим оказался, слишком разными были они. Он, влюбленный в Достоевского, вдруг вообразил, что молодая жена, девица весьма ветреная, это… Сонечка Мармеладова. Но он своей любовью, своим терпением, своей заботой, конечно, воспитает ее, поможет ей стать другой, переродиться. Даже злая шутка кого-то из гостей на свадьбе: «А кто еще не спал с невестой?» не насторожила его. Правда, графин с лимонадом он об голову шутника разбил, но брак это не спасло. Годы спустя невесело пошутил: «Женщины меня любили не больше трех месяцев». Это не совсем так, во втором браке он прожил 15 лет. А на съемках «Сталкера» познакомился со Светланой, своей третьей женой. В этом браке получил то, чего, возможно, не хватало прежде – понимание. И жизнь стала тише, спокойнее, ровнее.
Мы ведь знаем, что счастье – это когда тебя понимают. Дома. На работе.
Тарковский в 1976 году пригласил его на роль Гамлета в спектакле, который он ставил на сцене театра имени Ленинского комсомола, нынешнего Ленкома. Солоницын приняли в штат театра. Через год состоялась премьера. Он не радовался, он недоволен был своим Гамлетом. Возможно, недовольство витало вообще в воздухе театра, потому что, когда Инна Чурикова, игравшая Гертруду, ушла в декретный отпуск, спектакль сняли. Других ролей для Солоницына в театре не нашлось. Роль Гамлета стала последней его работой на сцене.
Осталось кино. Ему ведь в нем очень повезло. Более сорока ролей сыграл. Приглашали корифеи – Сергей Герасимов, Александр Зархи. Звали молодые – Алексей Герман, Лариса Шепитько, Никита Михалков, Глеб Панфилов, Элем Климов, Вадим Абдрашитов… «Любить человека», «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Проверка на дорогах», «В огне брода нет», «Агония». «Восхождение», «Из жизни отдыхающих», «Мужики», «Остановился поезд»…
Именно во время съемок фильма «Остановился поезд» стало известно, что актер тяжело и опасно болен – рак легких. Операцию сделали, все прошло удачно, и Анатолию Алексеевичу врачи решили о настоящем диагнозе не говорить. А через год, на съемках в Белоруссии, ему стало плохо. Московские врачи развели руками: метастазы уже в позвоночнике. Ничего сделать нельзя. Светлана самоотверженно сражалась за жизнь любимого, пыталась лечить всеми возможными способами, не отлучаясь от него ни днем ни ночью. Друзья и родные думали, что он не знает о своей болезни. А он знал, просто, чтобы не причинять лишних страданий жене и окружающим, уверял, что это просто тяжелая форма радикулита.
И все же он надеялся и верил. Знал, что главную роль в своем новом фильме «Ностальгия» готовит для него его самый любимый режиссер на свете – Андрей Тарковский. Тот навестил больного друга, от увиденного растерялся, только и смог сказать: «Толь! Ну, ты дурак! Ну, ты чего это?..» Нет, он не собирался умирать. Собирался преодолеть недуг. Надеялся судьбу повернуть в очередной раз. Не знал, не знал он, что Тарковский, видимо, понимая безнадежность ситуации, отдал роль другому артисту – Олегу Янковскому. Не хватило у режиссера духу сказать об этом человеку, который, умирая, все же верил в то, что они еще поработают вместе. Не хватило духу и попрощаться перед отъездом в Италию на съемки. Родные скрывали, оберегая актера от лишних волнений. А потом сосед по дому проговорился – горечь и душевная боль были так сильны, что у Анатолия Алексеевича отнялись ноги. А еще он попросил снять со стены портрет Андрея Тарковского.
11 июня 1982 года Анатолий Солоницын умер, поперхнувшись кашей. Мгновенно. Через полтора месяца ему исполнилось бы 48 лет.
А в фильме Андрея Тарковского «Ностальгия», где так хотел сняться Анатолий Солоницын, есть персонаж по имени Отто. Он говорит: «Не сокрушайтесь очень-то и не тоскуйте. И не ждите». Как знать, может, это был запоздалый привет артисту?..

Маша КАССАНДРОВА

 
По теме
«Детям-жертвам войны на Донбассе» посвящается… - Гатчинская правда В Гатчинском районе в д. Зайцево, на мемориале мирным жителям, погибшим в годы Великой Отечественной войны, состоялось открытие фотоэкспозиции «Трагедия Донбасса – Трагедия Ленинграда» и памятника детям-жертвам войны на Донбассе.
Гатчинская правда
Беседы о пожарной безопасности - Газета Лужская правда Инспекторы отдела надзорной деятельности и профилактической работы Лужского района еженедельно проводят профилактические рейды по предупреждению пожаров в жилом секторе.
Газета Лужская правда
«Гатчинские ассамблеи - 2024» приглашают! - Гатчинская правда 6-7 апреля Международный фестиваль-конкурс танцевального творчества «Гатчинские ассамблеи-2024» в десятый раз соберет в столице Ленинградской области поклонников танцевального искусства.
Гатчинская правда