Об актере Владиславе Дворжецком говорят: он был человеком сильным и… надломленным одновременно. Судьбой ему не было отпущено и сорока лет жизни. Десять из которых он снимался в кино. И уже став известным и популярным, нередко сидел без денег и ночевал то у знакомых, а то и просто на лавочке на московском вокзале.
Однажды он взял и… сбежал. Даже и не сказать, от кого, от чего, почему. От перегрузок? Но работу он любил, и если случался в ней перерыв, то изводил и себя и окружающих. Порой создавалось ощущение, что ничего другого, кроме работы, он в жизни делать не умеет. Искал одиночества? Но и его в жизни было немало. От популярности? Но он так долго был невостребован и никому неизвестен, что и «переесть» славы не успел. Но все же он сбежал. Как объяснил потом: просто хотелось сбежать от всего и от всех. Прямо на лыжах – дело было снежной зимой – пошел из города Горького (сейчас Нижнего Новгорода) куда-то «вглубь». И добрел до старинных русских скитов. Это было открытием мира. Говорил позже: словно всего МельниковаПечерского перечитал. «И прошлое соединилось с настоящим, когда над маковкой ветхой церковки пролетел сверхсовременный самолет».
А еще была у него совершенно дерзкая, просто фантастическая мечта. Со стороны казалась она причудой, не более. Мечтал же артист Дворжецкий о том, чтобы остров Сахалин отдали детям и устроили на нем нечто вроде Диснейленда. А сам он почел бы за счастье стать комендантом этого острова.
*****
Про Сахалин он знал не из книжек. Он служил там в армии. А поскольку перед армией новобранец Дворжецкий успел закончить медицинское училище, то служить ему довелось полковым фельдшером. Сначала простым, а потом и старшим. А еще и в училище, и в армии Владислав был неизменным инициатором и вдохновителем любительских постановок. Получалось у него это неплохо, к тому же сюжеты спектаклей он мог просто черпать из жизни – в его записной книжечке таких «пьес» – реальных историй про однокурсников и сослуживцев было немало.
Но о театре он тогда и не думал. Сын драматического артиста и балерины просто грезил медициной. Поэтому демобилизовавшись, остался там же, на Сахалине. Устроился работать заведующим аптекой, влюбился, женился. В 1962-м у 23-летнего провизора родился сын Саша. А через два года – развод, увольнение из аптеки и возвращение в родной Омск, к матери.
Отец – известный артист Вацлав Дворжецкий – с ними не жил уже много лет: гордая мама Владика не простила мужу измены. Но общению сына с отцом не препятствовала. И тот с детства был вхож в новую семью отца, одно время даже жил в ней – в Саратове, куда переехал отец. Подружился с мачехой – тоже актрисой. Называл ее – «моя любимая мачеха». Радовался рождению сводного брата Жени (в будущем популярный артист Евгений Дворжецкий). Но, несмотря на театральное окружение, по-прежнему мечтал о медицине. И потому, вернувшись домой, отправился в медицинский институт – подавать документы. В институте развели руками – прием документов завершен. Мудрая мама, Таисия Владимировна, тут же предложила сыну поступать в открывающуюся при Омском ТЮЗе студию.
И Владислав решился: ему было 26 лет, однокурсникам – 17. Разница в возрасте свое дела сделала: Дворжецкий очень скоро стал признанным лидером среди студийцев. И вдруг понял: учиться ему очень интересно.
*****
… Ролей интересных нет.
… Главных ролей нет.
… Он играет в театре практически одни эпизоды. И так уже третий год с момента поступления в Омский ТЮЗ.
Правда, рядом – любимые люди. Мама, жена Светлана, с которой вместе в студии учились и вместе пришли в театр работать. Вот только с работой не ладилось. Отрада – дочурка Лида.
Но желание чтото изменить в жизни у Владислава в то время было очень сильным. Все чаще он подумывал о переходе в другой театр. Вот только одного его желания было мало, нужно, чтобы ктонибудь из режиссеров заметил молодого артиста и захотел с ним работать. Дни и месяцы слагаются в годы. Дни и месяцы ожиданий. И как это часто бывает, в дело вмешался господин Случай.
Ассистенту режиссера с «Мосфильма» Наталье Кореневой омский артист Владислав Дворжецкий показался смешным – лобастый, пучеглазый. Нет, на роль главного героя в картину «Каждый вечер в одиннадцать» он явно не годится. Но фотографии артиста она на всякий случай с собой в Москву взяла. А вдруг?
И вдруг случилось спустя несколько месяцев. Режиссеры Александр Алов и Владимир Наумов приступали в 1968-м к съемкам фильма «Бег» по Булгакову. Просматривали актерские досье, фотографии в поисках будущих исполнителей. Лицо Дворжецкого – лицо марсианина – показалось им интересным. Такие огромные глаза – просто блюдца. И порода – вот что в нем чувствовалось. Косточка особенная. И через несколько дней в Омске получили телеграмму: Владислава вызывали на кинопробы. Он тут же ринулся перечитывать булгаковскую пьесу. С женой гадали: на какую роль зовут? На Хлудова, предположила проницательная Светлана. Владислав, однако, сомневался: мол, вечно ты переоцениваешь мои возможности.
В Москве маститые режиссеры честно предупредили: «Мы будем вас разглядывать». Что они там в нем пытались разглядеть, Владислав не особенно понял: пробовали его то на роль Голубкова ( в итоге в фильме его сыграл Алексей Баталов), то на роль начальника контрразведки Тихого (а потом отдали ее Владимиру Осеневу). А потом и вовсе сказали: ждите. Он целый месяц ждал, отчаянно томясь в своем Омске от неопределенности и все же на чтото надеясь.
Через месяц его вызвали в Москву: Дворжецкого утвердили на роль генерала Хлудова – роль не только очень интересную, но и невероятно сложную. Это был звездный час артиста. Это был риск режиссерский: доверить такую работу никому неизвестному, провинциальному актеру. Они рискнули – они победили.
А Владислав потом так будет вспоминать о тех днях: «Работа над ролью началась с невероятно сложной сцены в салоне поезда: Хлудов в бреду, его преследует призрак повешенного солдата, осмелившегося сказать Хлудову о его зверствах... Было ужасно страшно. Пережил и это. И потекли дни работы, изнурительной и радостной... Я не оправдывал палача Хлудова. Я пробовал объяснить логику драматурга: как человек попадает в такую ситуацию, как становился палачом, чем за это платит. В предложенном мне образе были изначальные сила, ум, энергия — человечески ценные качества. Я и хотел рассказать, как это всетаки не спасло моего героя от крушения…»
Конечно, он мало что умел тогда. Но в этом заключался и огромный плюс: опытные режиссеры не просто лепили из Дворжецкого то, что им было нужно в этой роли, не просто характер Хлудова. Они, по сути, лепили артиста. Тонко, изящно и бережно.
Партнер Владислава по фильму, замечательный Михаил Ульянов, рассказывая о съемках, заметит позже: Дворжецкий не играл в этой роли, а существовал. В четко заданных режиссерами координатах, в строго обговоренном эмоциональном и психологическом состоянии. У него не было никакого опыта. Но это был тот случай, когда человек, о котором нельзя сказать, что он профессионал, делал все выше и лучше, чем самый большой профессионал.
И еще буквально потрясало всех его умение молчать. Это редко кто умеет – держать долгую паузу на экране. Да нет, тут дело даже не в умении – это особое, какоето магическое свойство души, характера, чего-то еще, о чем трудно сказать обычными словами. Владимир Наумов назовет это «внутренней тишиной» – вот этого качества в артисте Дворжецком было сполна.
…Одновременно с «Бегом» на экран вышел детектив «Возвращение «Святого Луки». Там у Дворжецкого одна из главных ролей – воррецидивист по кличке Граф. Снимался почти без грима: в съемочной группе Дворжецкого за лысину прозвали Черепом. И оказалось, что никакие внешние уловки не нужны молодому артисту, чтобы сыграть характер, да не просто характер, а воплощенное зло.
После «Бега» и «Святого Луки» имя Владислава Дворжецкого стало известно миллионам советских зрителей. Артист с лицом марсианина стал одним из самых любимых страной.
Потом было много ролей. У Тарковского в «Солярисе». «Земля Санникова» – фильм и по сию пору остается любимым вот уже не одним поколением зрителей. Хотя съемки Владиславу радости не доставили: из-за разногласий с режиссером они вместе с Олегом Далем даже хотели уйти с картины. «Он играл белогвардейских офицеров, летчиков, врачей, ученых… Роли были разные. Не всегда доставлявшие радость. Порой он понимал: здесь эксплуатируют его внешние данные. Порой был счастлив: а здесь можно повернуться новыми гранями.
… «За облаками – небо», «Капитан Немо», «Возврата нет»… Эти фильмы принесли ему еще больше известности. Эти роли он и сам любил.
*****
И понимал – возврата и в самом деле нет. Возвращаться в Омск он не хотел.
Писал об этом матери. К тому же и семейная жизнь начала разлаживаться: перевезти жену и дочь в Москву он не мог. Просто потому, что некуда было перевозить. Ни жилья, ни кола, как говорится, у ставшего знаменитым артиста в столице не было. Он довольно долго скитался по друзьям, гостиницам, вокзалам, неустроенный, не слишком сытый. Потом удалось снять комнату в актерском общежитии. Ректор Школы-студии МХАТа Анатолий Смелянский рассказывал: «…в тюзовском общежитии появился Владислав Дворжецкий. Он уже снимался у Алова и Наумова в «Беге». До чего же уютным оказался этот Хлудов из Омска, с большими залысинами, молодым лицом и странными, косо посаженными огромными глазами, от которых нельзя было оторваться… заселился в общаге, в нашей комнатенке, починил проводку, стал вязать шапочки моей жене Татьяне и ее подругам и навсегда купил старообрядкутещу разъяснениями того, как правильно вывязывать пройму».
Но бесконечно так продолжаться не могло: снова дошло до развода.
Когда сегодня говорят о так и не успевшем полностью раскрыться потенциале Владислава Дворжецкого, сетуют: он очень мало прожил. В этом ли только дело? Он успел узнать и горечь невостребованности, и сладость успеха, и драматизм самой элементарной житейской неустроенности. И если порой снимался в откровенно слабых фильмах, то знал, почему он это делает. Ему всю жизнь необходимо было зарабатывать на эту самую жизнь. На детей от своих неудавшихся браков. Даже снявшись в поистине триумфальном «Беге» актер остался должен студии приличную сумму, которая ушла на алименты сыну и дочери.
… Жизнь начала устраиваться лишь в 77-м. Он принят в Театр-студию киноактера, у него много работы. А главное – он наконецто смог купить кооперативную квартиру в спальном районе Москвы, перевез туда мать, сына от первого брака – Саша учился в столице. И – новая любовь, очень счастливая и очень важная для него, уставшего от одиночества. Даже начавшиеся серьезные проблемы со здоровьем не казались такими уж серьезными. Ведь жизнь наконецто начала налаживаться. Вот только времени Владиславу Дворжецкому было отпущено немногим больше года. Весной 1978-го он уехал в Гомель на съемки. Там, в номере провинциальной гостиницы, и умер 24 мая от второго инфаркта. Ему было только 39 лет…
Маша КАССАНДРОВА
Источник: Газета Вести
29.04.2012 14:33